Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни! - Страница 32

— Амба!

Грейг усмехнулся — с последним «англичанином» было покончено. Но победа над британцами досталась дорогой ценою. Пороховой погреб пуст — фрегат был добит последним залпом с пистолетной дистанции, с которой промахнуться невозможно. Больше воевать было нечем — таран свернут, будто клюв попугая, да и экипаж еле держится на ногах.

Грейг взял листок бумаги и написал карандашом: «Идти в бухту чиниться, команде отдыхать. Мы свое дело сделали, надо и другим оставить потрудиться». И закрыл глаза — даже его молодое тело очень устало за эти долгие, очень долгие двадцать часов, пролетевших каким-то коротким кошмарным, но сладостным при этом сном…

Ново-Архангельск

— Подожди немного, Мария Алексеевна, — сказал молодой поручик, с еле выбивающимися пшеничными усиками, в темно-зеленом ладном мундире американских стрелков, — мой батюшка обязательно даст нам благословение. Нужно только подождать немного…

— Сколько же еще нам ждать, моя любовь? — с тоскою произнесла миловидная девушка лет семнадцати, смуглая, с выразительными глазами.

— Он уже получил мое письмо, не мог не получить. И брат Александр в Иркутске давно извещен…

— Что же его величество не отписал тебе, Коленька? Брезгует? У меня ведь только отцовский титул, а ты царевич! Неужели думаешь, что они пойдут на мезальянс? Не верится мне…

— Маша, — офицер шагнул вперед и крепко взял девушку за руку. — Мне не будет престола, да и не нужен он. Ты — мое счастье, ты и только ты. Я тобою дышу, тобою живу, моя любовь!

— Горячи твои слова, — девушка говорила с такой печальной улыбкой на губах, что царевича передернуло. Кровь бросилась ему в лицо.

— Я никогда не откажусь от тебя, радость моя. Никогда в жизни! Верь мне. Я пойду против воли отца, брата, но женюсь на тебе. Пусть я перестану быть великим князем, но я останусь русским офицером. И главное — твоим мужем. Никто не отнимет меня у тебя!

— Я верю тебе, мой милый!

Они одновременно сделали шаг навстречу друг другу и порывисто обнялись, как может сделать это только молодость. Прижались, их губы встретились, и долог был первый поцелуй.

— Маша, давай обвенчаемся…

— Что ты, — девушка вскрикнула в испуге, — ни один батюшка не станет нас венчать. Не станет! Тебя в лицо знают все, а потому даже втайне мы не сможем обвенчаться.

— Но ведь граф Алексей Григорьевич…

— Что ты, милый. Мой батюшка строг и без согласия твоего отца не разрешит венчания.

— Я попрошу его! Сегодня же…

— Я не знаю…

Впервые в голосе девушки, несмотря на печальный тон, просквозила глубоко спрятанная радость, но Николай ее не заметил. Слишком велико сейчас было его счастье, перемешанное с горем. Он любил и был любим в ответ. Но что делать, если ты не можешь распорядиться собственной судьбою без воли самодержавных родителей.

Он служил в Русской Америке уже три года, год добирался сюда, совершив долгое плавание. И здесь служил, именно служил — наместник Америки граф Орлов синекуры ему не делал, — дрался в стычках с индейцами, получил стрелу в плечо, хорошо, что хирург спас, нес охранную службу с казаками на линии, сам зарубил бандита в схватке — и получил первый орден, заслуженный кровью. Что же еще бояться?!

— Я сегодня же пойду к твоему отцу!

Царевич упрямо наклонил голову, а Мария вздохнула с затаенным облегчением. Она была единственной дочерью всемогущего наместника и знала, что отец выдаст замуж только за любимого ею самой. И не иначе!

— И если он мне не откажет…

— Папа не скажет тебе «да», мой милый…

— Мне достаточно будет не услышать его «нет»! — Николай поднял голову. — Тогда ближайшей ночью мы повенчаемся! Я думаю, отец Василий нам не откажет, даже под угрозой наказания от Синода. Ты согласна стать моею женою, любовь моя?

— Да, — просто ответила Мария, и ее нежные смуглые руки сомкнулись на шее возлюбленного…

Константинополь

— Это адмирал Грейг, государь!

Петр еле-еле сдержал неуместную усмешку, разглядывая выступивший на горизонте лес мачт с белоснежными парусами, освещенный первыми лучами восходящего солнца.

Адмирал Ушаков, судя по убитому голосу, явно не горел делить славу освободителя Константинополя на двоих. Потому Федор Федорович и торопился высадить десант, вот только сил одной морской пехоты оказалось недостаточно — слишком велик оказался Царьград, и османов в нем проживало чересчур много.

— И как всегда к обедне. — Петр искренне обрадовался появлению Архипелагской эскадры, которая несколько дней наводила на османов ужас в Мраморном море. Потому-то и прорывались они через Босфор с трудом, и если бы не «кабаны», то форсирование могло обернуться большой кровью. И в Золотом Роге турки с англичанами подготовили русским горячую встречу, рассчитывая встретить именно старого адмирала.

— Это очень хорошо, что наши споро подошли, не промешкали. У Грейга на кораблях целая бригада инфантерии, как раз хватит!

Петр был доволен донельзя. Кровопролитные уличные бои не входили в его планы, терять понапрасну вышколенные кадры морской пехоты он не желал категорически. А так есть возможность бросить в бой два свежих полка.

— Отправьте все наличные пароходы, адмирал. А то наш Самуил Карлович долго проваландается с высадкой своих четырех тысяч штыков. Корабельными баркасами и шлюпками быстро на берег войска не переправишь.

— Есть, ваше величество!

Ушаков тут же стал отдавать распоряжения, и вскоре на мачтах «Киева» затрепетали цветные флаги, а сигнальная вахта споро заработала своими флажками.